Черногорские кланы: род превыше всего

В течение 500 лет небольшое племя — черногорцы сумели отстоять свою самостоятельность, сохранить свою идентичность и, хотя в течение этого времени их на картах и в описаниях причисляли к турецким подданным, но на самом деле они всегда сохраняли полную от них независимость. Во многом, это связно с тем, что среди всех сербов именно у этих горцев родолюбие стоит на первом месте, для них оно превыше всего.
     
     Структура черногорского общества
     
      Основой черногорского общества являются кланы (не родовые)*. Клан имеет больше территориальное значение, чем родовое, хотя везде крепко держится братство (дружство) и род, составляющие основную единицу клана и являющиеся главными факторами в народной жизни, семейной и общественной. Клан Васоевичей сохранил в чистом виде кланово-родовую структуру, в конце XIX века в составе клана были только состоящие в родстве друг с другом фамилии.
      Клан делится на братства (по сербски — дружство). Братства, в отличие от клана в целом, объединяют только кровных родичей, поэтому братство может расти и распадаться на несколько новых братств. В братстве не может быть слияния с чуждым элементом. Братства, в свою очередь, делятся на отдельные роды или узкие братства. У Васоевичей существует специальный термин: «трбух», что в переводе означает «живот», «утроба», «чрево». Мелкие роды или трбушчичи состоят из 2 — 4 домов. Трбух же распадается на семьи (породица, фамилиа) или дома.
      Главным признаком единства клана является празднование Крестной Славы. К примеру, существует предание о родстве трех кланов: Озриничей, Пиперов и Васоевичей. Оно базируется на легенде, согласно которой родоначальниками этих кланов были три брата: Озро, Пипо и Васо. Единственным символом их родства является общая Крестная Слава — Св. Архангела Михаила. Вследствие осознания родства (необязательно кровного) браки внутри клана не заключаются. И еще одним важным элементом кланового единства является не отчуждаемость входящей в границы клана земли, и вообще недвижимого имущества. Этот древний обычай был прописан в Законнике князя Даниила 1855 г. и подтвержден Имущественным Законником Черногории от 1888 г. В этих же законниках обосновывается еще одна древняя правовая норма, гласящая: «недвижимым имуществом в Черногории может владеть только черногорец».
      Подобная структура существовала и у других славян. К примеру, в Польше еще в XV в. вся шляхта делилась на множество родовых союзов — военных братств. Аналогом Крестной Славы был герб. Родство также было не только кровное, но и символическое, существовало так называемое «принятие в герб», после которого шляхтич считался родней всему остальному братству.
      Естественно, в XX веке клановые, родовые связи ослабли, но не исчезли! До сих пор все внутренние взаимоотношения определяются клановостью и принадлежностью к роду.
      Большинство современных черногорцев — потомки тех сербов, которые бежали в неприступные скалы от турецкого владычества. Основная часть переселилась в Черногорию в XV в., но миграция, значительно уменьшившись со временем, все же не прекращалась. Пришедшие ранее в Черногорию, называли вновь прибывших доселенцами. При этом состав прибывающего сербства был очень разнородным. Различия проявлялись в диалекте и этнографических особенностях, которые сформировались ранее, в предыдущем ареале обитания, который пришлось покинуть. К примеру, клан Цеклин распадается на не родственных между собою горняков и дольняков («верхних» и «нижних»); также в среде его есть фамилии совершенно инородного происхождения. Был среди доселенцев и значительный несербский элемент, в основном албанский, но возобладала, однозначно, сербская кровь. Существовал и один сербский клан мусульманского вероисповедания — клан Мрковичей, но авторы конца XIX в. сообщали, что у них «есть настроение перейти в Православие». Неизвестно, поменял ли в конце концов этот клан Ислам на Православие. После Русско-Турецкой войны 1877-78 гг. население Черногории составляло около 150 тыс. человек. Мусульман среди них было около трех тысяч человек.
      Даже после того, как кланы подчинились власти единого князя в середине XIX в. их влияние не упало. Князь прислушивался к мнению своего народа, при этом регулярно с ним общался напрямую: «Иногда он (князь) останавливается под тенью одного из весьма немногих дерев, растущих в Цетинье и носящего название „дерева правосудия“ или садится на выступ скалы, чтобы поговорить со своими земляками. Черногорцы окружают его большим полукругом, смиренно обнажая голову, и вслед затем начинается самый оживленный разговор».
     
      Дух и характер черногорцев
     
      Каждый клан в чем-то оригинален. Каждый черногорец может назвать специфические особенности своего клана. В основном, все они касаются ратного дела, это и неудивительно, учитывая интенсивность войн, которые вели черногорцы на протяжении веков. Какой то клан знаменит умением вести боевые действия на равнине, другие своей безумной храбростью, третьи — стойкостью в обороне.
      Черногорцы, сознавая свою численную слабость, прилагали неимоверные усилия, чтобы удержаться в неприступных скалах, и, всякий раз, когда начиналось нашествие общего врага — турок, они тотчас же забывали и прекращали свои внутренние распри и постоянные междоусобия, которые постоянно терзали черногорцев. До начала XIX в. почти не было двух родов, или деревень, которые бы не конфликтовали. Вот что пишет об этом барон Каульбарс в своем полевом дневнике, изданном в Санкт-Петербурге в 1881 г.: «Дело всегда начиналось из-за каких-нибудь пустяков — переходило в кровавую месть двух семейств и в конце концов кончалось открытою войною между двумя или несколькими родами, длившуюся иногда целые десятки лет. Но как только в дело вмешивались турки, то все тотчас же мирились и дружно отражали ненавистного врага».
      Буквально все, побывавшие в Черногории, отмечали высокое народное самосознание, гордость, связанную с весьма высокими понятиями о личной чести и необыкновенную честность во всех общественных и личных начинаниях. Тот же Каульбарс писал: «Воинственный дух и высокое понятие о личной чести развили в народе и замечательную честность: явная, злонамеренная ложь, клевета и, в особенности, грубое воровство здесь почти неизвестны». Одним из самых страшных наказаний для черногорца было воспрещение носить оружие или же отнятие знака на шапке, обозначающее его чин. В разговоре, даже молодых людей, черногорцы тщательно избегают какой бы то ни было непристойной темы, этим они всегда резко отличались от представителей самой «цивилизованной» европейской молодежи: «чувства самого щепетильного стыда развиты в них в самой высокой степени».
      И еще одно интересное наблюдение, также напрямую связанное с понятием чести: «Черногорец охотно пьет и в этом отношении выдерживает весьма много; но он твердо знает свою меру. Показаться в пьяном виде, кому бы то ни было, понятия о чести ему не позволяют».
      Уникально отношение черногорцев к России и русским. Две страны удалены друг от друга на тысячи километров, а контакты смогли стать настолько близкими, что о них слагали легенды. Россия добровольно взяла на себя роль защитницы черногорского народа, а Черногория никогда не сворачивала с пути, параметры которого были определены такими понятиями, как честь, достоинство, верность, братство.
      Для черногорцев не существовало проблемы, к какой стране обращаться за помощью. Они воспринимали Россию как естественного союзника. Здесь большую роль играли общая вера, схожесть языка и культуры, общие противники. Борьба за свободу и союз с «Маjком Русиjом» (Матерью-Русью) для черногорцев были святыми понятиями, делом чести. В Черногории сложился культ России: черногорцы признавали над собой «только Бога и Царя Русского», а их любовь к России была чиста, безмерна и искренна.
      Даже тогда, когда Россия оставляла Черногорию, да и всех сербов, на произвол судьбы, например в 90-е годы прошлого — XX века, черногорцы всегда старались найти объяснение такой позиции России, не теряли веру в ее покровительство и продолжали испытывать нежные чувства к ней.
     
      Черногорцы и война
     
      Черногорцы издавна — бесстрашные воины. Они никогда не оставляли на поле боя своих раненых. И типографский шрифт переливался в пули именно в Черногории. По сообщениям дипломата и ученого Е. П. Ковалевского, в середине XIX в. каждый месяц черногорцы 6 — 7 раз сталкивались с турками, причем 2/5 населения погибало на поле боя и 1/5 умирала от ран.
      Вот как описывал армейскую структуру черногорцев наш соотечественник, побывавший на Балканах во время войны с Турцией 1877-1878 гг.: «Человеку мало знакомому с черногорскою жизнью с первого же раза бросалась в глаза своеобразная группировка батальонов на отдельные кружки, из которых одни были больше, другие меньше. Попадались кружки в два или три человека. Деление это однако имело своею основою сепаративное начало их бытовой стороны. Всякий кружок составлял дружство (братство), то есть членов одной фамилии (рода) — ближайших и дальних родственников. Группа фамилий образовывала клан, а несколько кланов — нахию (округ).
      В тех случаях, когда они (члены братства) погибали, и оставались бобыли, они старались себе найти таких же; за отсутствием же присоединялись к малочисленной фамилии.
      Дружство (братство), как для боевого, так и мирного черногорца, имеет громадное значение. Ранен он, — дружство его вытащит и доставит в относительно безопасное место. Голоден — поделится с ним хлебом и водою, доставит ему кров и т.д.»
      Черногорская армия всегда формировалась в соответствии с клановым принципом. Кланы формировали батальоны по братствам. Только в конце XIX в. этот принцип перестали соблюдать в городах. Но, учитывая, что даже сейчас сельское население в Черногории составляет до 70%, можно говорить о клановом принципе построения армии. «Черногорию можно характеризовать как страну с военно-патриархальным управлением» — эти слова исследователя XIX в. вполне адекватно выражают сущность Черногории и сегодня.
      Надо сказать, что подобное явление с незначительными изменениями существует и сейчас. Именно благодаря этому феномену черногорская армия во все времена не знала поражений, ее боевой дух поражал противников. В ходе войны 1992 — 1995 гг. в Боснии черногорцы неизменно сражались в элитных подразделениях, их отменные боевые качества отмечали все те, кто знал жизнь Армии Республики Сербской не понаслышке. При этом, черногорцы всегда держались немного обособленно, своими небольшими группками. Русские добровольцы, участвовавшие в войне в Боснии отзывались о черногорцах, как о наиболее мужественных, умелых, бесстрашных сербских воинах.
      Сравним южнославянские реалии с нашей действительностью. Вот что писало «Независимое Военное Обозрение» в мае 1998 года: «Не „деды“ теперь правят бал. Формируются крупные земляческие группы: одни — с целью господства, другие — для защиты от „господ“. Как правило, представители северокавказских народов в основном „господствуют“. Другие — башкиры, буряты, калмыки — защищаются. Славянских группировок не зафиксировано. Земляческие группы, проходящие службу вблизи постоянных мест проживания, сохраняют связи с местными криминогенными структурами, которые используют для морального и физического давления на сослуживцев, в том числе на офицеров».
     
      Православие и Черногорцы
     
      Огромную роль в жизни Черногории играла и продолжает играть Православная церковь. Каждое братство имеет свой собственный храм, который посещают принадлежащие только к одному братству прихожане.
      Черногорское духовенство никогда не было исключительно служителями алтаря и исполнителями треб, они являлись в глазах народа вождями, как умные люди которые много знают и во многом могут дать хороший совет и научить.
      Они принимали участие в управлении и в войне, из их среды часто выходили воеводы — военные руководители кланов. Петр Хайдукович — священник из Подгори, в 1806 г. во время войны первым высадился на вражеский корабль и захватил его. В 1832 г. он участвовал в деле в Зете вместе с графом Иваном Вукотичем, от которого получил крест с надписью «За витешку виерност». Он первым из священства стал носить бороду, длинные волосы и священническое одеяние, и в мирное время никогда не носил оружия. До него, а очень многие священники и значительно позднее, были неотличимы от обычных черногорцев, даже оружие всегда было у них при себе, как и у остальных черногорцев — прирожденных воинов. А в конце XIX в. священник Илия Пламенац даже был военным министром Черногории.
      В Далмации — области наиболее близкой Черногории, как территориально, так и духовно, во время Второй мировой войны существовала четническая Динарская дивизия. Создал и возглавил ее православный священник Момчило Джуич. Четыре года дивизия громила немецкие оккупационные части, хорватов — усташей, мусульман. В 1945 г. Динарская дивизия была единственным подразделением, которому удалось спастись от выдачи коммунистическим партизанам Тито. Динарской дивизии удалось договориться с Италией и оккупационными властями «союзников», и уйти туда. Там они сложили оружие и рассеялись по всему миру, при этом не теряя связи друг с другом! Остальные четники, во главе с генералом Дражей Михайловичем, были выданы «союзниками» на расправу коммунистам.
     
      Черногорцы сегодня
     
      Преданность традициям — одна из характернейших черт черногорцев. Даже в современном черногорском обществе существует клановость, а следовательно и готовность прийти на помощь. Долгие годы кланы как одна из форм организации общества оставались в тени и упоминались разве что в энциклопедиях, да в эпосе. И все же черногорцы никогда не забывали, кто к какому клану принадлежит. Когда в августе 1999 г. президент Черногории Мило Джуканович обнародовал свой план по пересмотру отношений Сербии и Черногории, составляющих Югославию, представители многочисленных кланов стали собираться на сходы. На собрании клана Ровче в городе Междуречье было заявлено, что призывы к выходу Черногории из состава Югославии для членов клана Ровче равносильны призыву взяться за оружие. «Если Черногория отделиться от Сербии, клан Ровче выйдет из состава Черногории», — заявили представители клана.
      Спустя две недели подобные сходы стали обычным явлением. Васоевичи объявили, что никогда не согласятся на отделение Черногории, но если это все же случится, то клан останется в составе Сербии. Кланы Ушкочей и Дробнячей — среди членов этого клана аж целых два «военных преступника» — доктор Радован Караджич и Веселин Сливанчанин, поклялись, что приложат все свои силы, знания, мужество и решительность ради сохранения Югославии. Представители клана Чечаней заявили, что «ни за что не поступятся ни своей национальной принадлежностью, ни гражданством, ни национальным духом, ни честью и достоинством и уж точно не пожертвуют всем этим ради американской муки и итальянских спагетти».
      В собраниях представителей кланов принимали участие от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Нередко до места очередного сбора члены кланов добирались на автобусах, предоставленных дружественной Слободану Милошевичу Социалистической Народной Партии Черногории. Уже в сентябре сепаратист Джуканович заявил: «Милошевичу не остается ничего иного, кроме как попытаться расчленить Черногорию и использовать племенные сборища для расшатывания мира и спокойствия в обществе». Уважение президента к своему народу сквозит в каждом слове- Клан Пиперов показал Джукановичу, что не допустит раскола единого сербского народа, заявив, что в случае «изменения статуса Черногории вопреки воле народа» клан пересмотрит свое решение о вхождении в состав Черногории от 1796 г. Клан осудил активное участие черногорского руководства в осуществлении планов США по развалу Югославии.
      Джуканович и Ко знали, что осуждение черногорцев не просто пустые заявления, черногорцы люди слова и в случае необходимости они могут проявить твердость и решительность, народ, в котором многие столетия двое из троих мужчин погибали в бою не побоится снова взять в руки оружие.
      Сознание единокровия налагает на черногорца главную его обязанность: поддерживать своего перед другими, при каких бы то обстоятельствах ни было, даже если он и не прав, и мстить за него точно также — не руководствуясь никакими соображениями о праве и правде:
     
      «Ко не позна свога рода, ниje ньему у Раj хода»